Bill Bruford. Точка творческого кризиса

Точка творческого кризиса - разговор с Биллом Бруфордом.

Дом Билла спрятан за деревьями на склоне холма. Это до боли странно. Я предполагал, что большинство вышедших на пенсию рок-звезд, вероятно, живут в резиденциях, не уступающих по великолепию пентхаусам Trump Tower. Очевидно, нет.

Это квинтэссенция английского стиля, и в некотором смысле Билл Бруфорд – типичный англичанин. Высокий, хорошо воспитанный, вежливый. 
- Чашку чая? Извините, у меня нет печенья. Погодите-ка, есть овсяное. Овсяное печенье подойдет? 
Когда Билл исчезает на кухне, я не могу не заметить, что фотографии этого долговязого кудрявого парня 1970-х годов не сильно отличаются от того, как он выглядит сегодня. Он совсем не состарился. Как глиняная посуда античности, он застыл в своем первозданном виде. Вот такое сравнение как вам? 



Билл стал нарицательным именем в 1970-х годах благодаря своим связям с King Crimson, Yes и Genesis. Конечно, британская экономика была на грани коллапса в тот момент, но публика, покупающая пластинки, вытащила ее из болота. За свою карьеру, охватывающую более 40 лет и множество жанров, он стал известен как лидер группы Earthworks. Он заслужил место в Зале славы рок-н-ролла и репутацию одного из самых новаторских барабанщиков за последние полвека. В 2009 году Билл покинул сцену и занялся преподавательской деятельностью. Он защитил докторскую диссертацию и теперь читает лекции и пишет. Я снимаю ботинки и через две секунды понимаю, что оставляю потные следы носков на деревянном полу прихожей. Обычно у меня не потеют ноги. Должно быть, нервничаю. К счастью, кабинет Билла застелен ковром. На стенах и полках много памятных вещей - кассеты, компакт-диски, книги. Посреди комнаты стоит барабанная установка. Ближе к краю - пианино. 
Появляется Билл с печеньем. Я понимаю, что, вероятно, нервничаю, потому что собираюсь поговорить с Биллом на тему, о которой он только что написал книгу: Креативность. В частности, это исследование того, как барабанщики могут лучше использовать его.

Билл Бруфорд: проверка микрофона. один-два. Есть сигнал? Мне продолжать говорить? Чек-чек... 
Дневник барабанщика: Да, хорошо слышно. Я говорю прямо сейчас и собираюсь продолжать говорить... Ладно, я думаю, что это хороший уровень. Я думаю, что у меня начинается грипп. [Кашель, голос становится хриплым.] А-а, теперь я говорю, как на Би-би-си.



- Креативность. Это такая абстрактная вещь, не так ли? 
- Да, хотя я никогда не думал об этом в течение первых 30 лет своей жизни. Я заинтересовался этой темой, когда начал терять желание играть музыку. Я подумал: "Почему я больше не творю? Почему я потерял желание проводить время за барабанной установкой?” Я решил разобраться. 
- Можете ли вы дать какое-то определение? 
- Я лично рассматриваю это как качество отношений между двумя или более людьми, которые находятся в общем поиске понимания или смысла. Таким образом, творчество в наши дни рассматривается как коллективная деятельность. Это не то, что просто во мне, я не вдруг стал гениальным сам по себе. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что я гениален. Мы находимся в отношениях исполнителя и слушателя. 
- Одна из задач, которую вы решаете непосредственно, - это роль барабанщика, которая, кажется, находится где-то между поддержанием времени, с одной стороны, и высокой креативностью, с другой. 
- Я считаю, что непрерывный контроль – ключ к пониманию вопроса. В 9 утра, когда вы включаете телевизор и видите, скажем, рекламу зубной пасты, вы ничего не контролируете. Вы находитесь под определенным воздействием. А вот когда вы в полдень уже на репетиции -  у вас гораздо больше контроля, поскольку вы должны быть оригинальными. На вечернем концерте в стиле фри-джаз вам, возможно, придется вообще импровизировать на лету. Для того, чтобы у вас получилось, вам нужно хорошенько подготовиться заранее. 
- Вы имеете в виду, что барабанщики, как правило, не ассоциируются с креативностью? 
- Большинство исследований подобного рода было сосредоточено на таких людях, как Дэвид Боуи, то есть больших звездах. Скромному инструменталисту уделялось меньше внимания, а скромному барабанщику - еще меньше. Я думаю, что барабанщики склонны отдавать предпочтение ровности ритма, а не тому, чтобы музыка имела значение. Чтобы это все работало, вы должны потрудиться. Нет ничего плохого в том, чтобы стремиться к ровности ритма, в этом можно также быть весьма креативным, но необходимо делать это осмысленно. 
- Что вы подразумеваете под «осмысленностью»? 
- Креативность необходима для того, чтобы создать что-то новое или отличающееся от всего, что вы делали ранее. Именно эта способность действовать и вносить существенные различия называется творчеством. 
- Вы также говорите о том, что барабанщик – это тот, кто несет ответственность за весь коллектив. Вы хотите сказать, что роль барабанщика неправильно понята? 
- Барабанщиков не понимают зрители, их не понимают коллеги по сцене, их не понимают продюсеры, которые от них мало чего ждут. Я думаю, что барабанщики также неправильно понимают самих себя. От барабанщиков многого не требуют. Как обычно говорят: «Барабаны, просто дайте нам основной ритм и играйте ровно!» 
- Что плохого в функциональности? 
- В этом нет абсолютно ничего плохого. Но не все барабанщики делают это постоянно. Возьмем Марка Джулиану, который играл с Дэвидом Боуи. Марк - классический пример барабанщика, который может играть в любом музыкальном стиле и имеет собственное мнение по поводу эффективности игры. 
- Вы хотите сказать, что западная музыка имеет предрассудки по поводу ритма в музыке? Ритм противопоставляется музыке?
- Да. Но я думаю, что противопоставление есть в целом между интонирующими и неинтонирующими инструментами. Барабаны классифицируются как неинтонирующий инструмент. Мы все можем признать, что на барабанной установке есть более низкие и более высокие тона, но вы не всегда можете спеть их. Барабаны ассоциируются с шумом: звон тарелок, бой барабана, и это восходит к библейским временам. Скрипка, напротив, ассоциируется с искусством и культурой. Вы когда-нибудь читали книги о Мистере Мене? Мистер Шумный там - конечно же барабанщик. Он не флейтист. Это показывает вам, как мы позиционируем барабанщика для нового поколения детей. 
- Вы всегда были уверены в своей роли барабанщика? 
- Не всегда. В King Crimson было два барабанщика, и мы оба не могли понять, почему нас было двое. Затем в один прекрасный день мы смогли принять наши относительные роли. Роль Пэта состояла в том, чтобы обеспечить ритм, который соединит музыку с аудиторией. Моя работа состояла в том, чтобы играть в этом ритме и запутывать его; обеспечить голландский соус к мясу и картофелю, если вы понимаете, что я имею в виду.
- Вкусный. Обожаю голландский соус. 
- Это хорошо, да. 



- В King Crimson, почему вы чувствовали, что всегда должны избегать очевидного?
- Потому что очевидные вещи уже использовались огромной армией барабанщиков. В "Кинг Кримсоне" вы платили нам за то, чтобы мы задавали вопросы, оспаривали предположения, смотрели, как далеко мы можем зайти. Моя роль заключалась в том, чтобы бросить вызов очевидному. 
- Как вы реагировали, когда чувствовали, что играете музыку, в которой нет смысла?
- Однажды я делал запись, где все становилось все хуже и хуже, пока, наконец, мои конечности не смогли даже выбить стандартный рок-ритм, потому что мой мозг говорил: «я не слышу здесь никакой музыки». - Это звучит немного экзистенциально.
- Да. Так и есть. Я начал терять желание играть, потому что не слышал, что играть дальше. В течение 35 лет я точно знал, что играть дальше, потому что мой мозг был полон того, что я считал значимыми идеями. Мне все равно, нравятся ли они вам, я думал, что это значимые идеи. Они дали мне цель и функцию. Но постепенно эта мысль начала испаряться. 
- И нашли ли вы хоть один ответ, почему это так? 
- Нет. Это не имеет однозначного ответа. Это случилось со временем. За шесть лет я постепенно понял, что мне это не нравится. Потом я понял, что на самом деле не хочу играть. Затем я задал себе вопрос: «Почему я не хочу играть?» Я уверен, что многие люди будут наслаждаться своей игрой на барабанах до самого конца, но у меня есть небольшая группа знакомых барабанщиков, которые после 50 лет говорили мне: «Я тоже не получаю больше никакого удовольствия от игры». Может быть, они думают, что игра на барабанах – это только для молодых. Лично я так не думаю. 



- Похоже, вы стали немного психологом? 
- Для некоторых людей, если вы лишите их славы и богатства, они больше не уверены, что хотят быть барабанщиками. 
- Вы ссылаетесь на использование музыки как средства для личных изменений... 
- Музыка - это средство перемен, как и King Crimson. Вот почему я любил "Кинг Кримсон". Вся эта группа была посвящена переменам, будь то музыканты, способ работы группы или оспаривание взглядов людей на то, что группы должны или не могут делать. Я был счастлив там, потому что хотел понять, на что я способен. Какой я буду после четырех лет в King Crimson по сравнению с четырьмя годами раньше? Вы можете измерить себя через серию альбомов и сказать: "Черт возьми, я бы никогда не сделал этого пять лет назад.” 
- Но, по-видимому, это не всегда может быть переменой к лучшему? 
- О, Конечно. Никто не говорит, что перемены приводят к комфорту. Это может привести к чему-то великому, это может привести к чему-то ужасному. Но одно можно сказать наверняка: в этот вторник вы не будете находиться в том же месте, что и в прошлый. 
- Не слишком ли это напряжно? 
- Сплошной стресс (смеется). Это утомительно. Потому что вас постоянно оценивают и ваши коллеги, и ваши слушатели и вы сами. Моя первая запись, которую я сделал в 18 лет, имела положительный отзыв журнала Melody Maker, и с тех пор меня рассматривали только на национальном и международном уровнях. Я устал от людей, выражающих свое мнение о том, что я мог или не мог сделать. В 60 лет с меня было достаточно. Я решил подвинуться и позволить кому-нибудь еще попробовать. 
- Ваше последнее выступление, вы знали, что оно было последним? 
- Да. Но на самом деле я ни с кем этим не делился. Моя семья знала. Вот и все. 
- И здесь, в этой комнате, до сих пор стоит ударная установка. 
- Да, стоит. Я до сих пор иногда поигрываю. Иногда обеспокоенные матери города Суррей приводят ко мне своих 16-летних сыновей, которые, как они боятся, хотят стать барабанщиками. Они просят меня оценить их талант. 
- Вы типа Распределяющей шляпы из "Гарри Поттера"? 
- Точно (смеется). Так что отчасти для этого и существует эта установка. 
- А как насчет будущего? 
- Иногда хочется оценить, на сколько жизнеспособным я являюсь как барабанщик. Смогу ли я отыграть концерт на сцене и будет ли меня любить публика. Барабанщик все еще кажется мне громоотводом для энергии в зале. Если вы можете видеть движения тел, значит барабанщик все делает правильно. Зрители понимают, что в этот момент они находятся в музыке, и именно барабанщик больше всего ответственен за это. Барабанщик обладает огромной жизненной силой на сцене. Я не вижу, чтобы это изменилось в краткосрочной перспективе. 
- Есть идея о том, что автоматизация и искусственный интеллект начнут проникать в повседневную работу белых воротничков и создавать массовую безработицу. Может ли это повлиять на музыку? 



- Многие вещи в обществе сначала прорабатываются на музыкантах. В студии в 80-е годы у нас были роботы в виде электронных драм-машин. Мы должны были научиться играть в компьютерное представление о времени. Так что барабанщики и музыканты проходят через многое в современном смысле. Раньше пытались так сэкономить, но не всегда это удавалось сделать. Да, есть некоторое напряжение. Добро пожаловать в наш мир, все. Мы были там первыми. Я уверен, что программное обеспечение будет продолжать развиваться, но это не приносит никакой пользы моему сердцу и душе. Когда я пишу музыку, когда я пишу книгу, это дает мне цель в жизни. Это достаточно трудное дело - людям играть музыку вместе в одной комнате. Только так обретается какой-то смысл. Тем не менее, это отнимает много времени и денег. Но в конечном счете что я хочу сказать: испытывайте дискомфорт. Бегите от комфорта. Приучите себя к дискомфорту. Нужно понимать, что изучение чего-то нового – это каждодневная практика. Хочешь еще печенья?