Беседа со Стивом Смитом на крыше

Ansonia - это декадентское жилое здание в Верхнем Вест-Сайде Манхэттена. Он был построен в период процветания в конце 19 века, известный как «Золотой век». В то время, для целей самообеспечения, Ансония имела на своей крыше полностью функционирующую ферму с козами, курами и - оплотом любой буржуазной утопии - маленьким медведем.
Какой цели служил маленький медведь? Разве медведи не едят кур?
Разве маленький медведь не вырастет в большого медведя, и не получится ли так, что он вдруг начнет убивать всех вокруг просто потому что проголодается?

Звук подъезжающего лифта "Ансонии" возвращает мои мысли к реальности. Когда двери открываются, меня встречает один из самых уважаемых людей перкуссионной индустрии. 
Стив Смит - это человек, который уже давно стал знаковым лицом на обложках барабанных журналов. Он прославился как барабанщик Journey с 1978 по 1986 год, прежде чем стать известным сессионным музыкантом и, в последнее время, известным лидером группы.
Стив - это энциклопедия барабанных знаний. Он глубоко понимает социокультурную роль барабанной установки в развитии западной музыки. 
Это такое интервью, которое могло бы оправдать наличие скрытого наушника у меня в ухе, и подсказчика, сидящего снаружи в фургоне, который снабжал бы сведениями обо всех обширных достижениях Стива, но пришлось справляться своими силами.

К счастью, Стив довольно прост в обращении. Мы направляемся в его квартиру, где он, сидя на диване, указывает на местные достопримечательности из окна.
Ферма на крыше была закрыта в 1907 году Министерством здравоохранения, положив конец дням, когда каждому жителю города каждое утро доставляли корзину свежих яиц. Сообщается, что животные были тогда размещены в Центральном парке.
Но как насчет медведя? 
Думаю, про медведя спрашивать все-таки не будем.



- Правда ли, что на крыше была ферма?

Стив Смит: думаю, да.

- Был ли там на самом деле медведь?

СС: Э-э ... я не знаю. Медведь? [Быстро меняя тему разговора] отсюда открывается великолепный вид. Взгляните. (Показывает на здание вдалеке.) Боно живет вон в том здании. И Джерри Сайнфелд живет в этом доме.

- У вас есть какие-нибудь знаменитые соседи в этом здании?

СС: Да, есть несколько человек. Само здание тоже снималось в нескольких фильмах и телешоу. Я думаю, что-то с Брюсом Уиллисом и Холли Берри. Но здесь есть несколько дорогих квартир.
Я говорю о 5 миллионах долларов за одну из самых больших. Но у этого здания странная история.

- Теперь это ваша студия?

СС: На самом деле это скорее офис. Я использую его иногда для своих занятий. Но раньше я жил здесь. У меня была одна из тех кроватей, которые раскладываются из стены. Пространство было довольно тесным.

- Ваше прозвище, когда вы были в Journey, было Стив "Пулемет" Смит. Вы действительно имели дело с пулеметами?

СС: Нет, никогда. [Смеется]. Это произошло потому, что Стив Перри [вокалист Journey] представил меня так на сцене перед моим соло. Он всегда что-нибудь придумывал, например, Стив Смит “Волшебные палочки”. Однажды вечером он случайно вышел со Стивом "Пулеметом" Смитом, и поскольку этот концерт был записан в качестве живого альбома, это прозвище прицепилось ко мне. Люди все еще иногда называют меня так.

- Это не было своего рода альтер эго?

СС: [Смеется] Нет.

- Покинуть Journey, должно быть, было очень трудно…

СС: Покинуть Journey? Что вы хотите этим сказать? 

- Ну, Journey были одной из самых известных групп в 1985 году, и вы перешли, так сказать, от позиции вовлеченности к позиции невмешательства…

СС: Я не ушел из Journey – меня уволили. Это было очень трудное время, как в эмоциональном плане, так и в личном. Я был в этой группе в течение семи лет, записал семь альбомов и сделал множество туров. Внезапно я оказался вне игры.

- Вы беспокоились о будущем? 

СС: Я довольно целеустремленный человек. Я не позволю, чтобы что-то отвлекло меня от моих целей. В конечном счете, этот опыт вдохновил меня на прорыв. Это заставило меня стать лучше как музыканта. Так, например, одна из моих проблем заключалась в том, что я не мог играть под клик. Предыстория заключается в том, что, будучи в Journey, мы всегда писали музыку коллективно в репетиционной комнате, а затем шли в студию, чтобы записать ее, как только все было отработано. Это был великий процесс. Мы много репетировали, поэтому знали песни наизусть, прежде чем записать их.

- Что изменилось?

СС: Технологии изменились. Внезапно мы получили доступ к инструментам, которых раньше не существовало, таким как драм-машины и секвенсоры. Так что группа, за вычетом меня и Росса [Валори, басист], отправилась в студию и в значительной степени записала целую пластинку, используя только драм-машины. Когда пришло время записываться, я был, по сути, просто студийным парнем, приходящим играть те партии, которые написал кто-то другой. И проблема была в том, что у меня не было студийного опыта; я никогда не играл с кликом, и мне было нелегко это делать. У меня это плохо получалось. Таким образом, меня попросили на выход. И первое, что я хотел сделать, это научиться играть с кликом. Я просто очень сосредоточился на этом, стал действительно хорош в этом, а затем получил много студийной работы в результате.

- Это был технический недостаток в вашей игре? 

СС: В общем да. Были и кое-какие личные вещи, но на самом деле все сводилось к тому, что я играл недостаточно хорошо, а это было тяжело морально. Это заставило меня много думать о своих собственных способностях.



- С точки зрения вашего образа жизни, что изменилось?

СС: Я сделал сознательный выбор и радикально изменил свою жизнь, чтобы не обанкротиться. Росс этого не сделал, и он обанкротился, потому что продолжал вести образ жизни, который был неустойчивым. Я намеренно сократил и консолидировал все свои расходы и продолжал работать. Я действительно просто хотел играть джазовую музыку и заниматься студийной работой. Я больше не хотел играть рок.

- Почему играть рок больше не привлекает вас? 

СС: Я чувствовал, что достаточно поиграл рок. Я понял, что пребывание в группе, особенно в начале, ценно тем, что у вас есть единые цели. Каждый хочет делать отличные песни, играть для большого количества людей, продавать много записей и зарабатывать много денег. Как только вы достигаете всего этого, группа вполне естественно распадается, потому что индивидуальные цели обычно остаются невыполненными. И моей личной целью было играть джаз с великими музыкантами.

- Journey дала вам для этого финансовую базу? 

СС: Правильно. Проведенное мной время с Journey позволило мне быть избирательным в отношении работы, которую я делал, поэтому я принимал предложения, которые вдохновляли меня больше всего. Это довольно хорошая ситуация, мне действительно повезло в этом плане, и я был непреклонен, чтобы извлечь из нее максимум пользы. Я брал уроки и играл много концертов. Так что в некотором смысле то, что я больше не был в этой группе, было одной из лучших вещей, которые произошли со мной. Поначалу было трудно. Но это стало чем-то хорошим в итоге. Я, конечно, не был бы музыкантом, которым я являюсь сегодня, если бы я все еще играл только в Journey. Единственный способ, которым вы можете улучшить свою игру - это играть много и играть разную музыку.

- Сложно ли было утвердиться в качестве джазового барабанщика? Вы беспокоились о том, что у вас уже есть репутация Стива Смита, рок-барабанщика из Journey? 

СС: Я определенно сразу же сфокусировался на формировании правильного общественного восприятия. А это было очень трудно. На некоторых концертах меня выставляли как "Стива Смита из Journey", что было неправильным подходом для привлечения джазовой аудитории. К счастью, я начал играть концерты с Steps Ahead и Майком Штерном, так что это значительно помогло мне с моим джазовым имиджем.

- Вы считаете себя сессионным музыкантом? 

СС: Нет. Я имею в виду, что я сделал много записей, но я больше не стремлюсь делать это.



- Почему это так? 

СС: Я принял решение уделять больше внимания тому, чтобы быть лидером группы и гастролирующим музыкантом, поэтому я отказываюсь от большого количества сессионной работы, потому что это практически невозможно сделать одновременно.

- Вы сказали несколько интересных вещей о записях для поп-артистов…

СС: А у меня есть такие?

- Да. Вы сказали: «Я подхожу к сеансу [записи], как маляр, которого кто-то просит покрасить кухню в красный цвет. Я иду и крашу стены красной краской. В этот момент я не чувствую себя художником, я просто выполняю приказы». Можете рассказать об этом?

СС: Да, я согласен с этим полностью.

- Но почему вы не чувствуете себя художником? 

СС: Когда вы делаете типичную поп-сессию, барабанные партии обычно уже написаны. В некоторых случаях сам трек почти завершен, ведущий вокал может даже быть на нем. Моя работа - прийти и сыграть то, что мне говорят.
И это абсолютно не привлекает меня с творческой точки зрения. Я имею в виду, что это конечно может быть творческим процессом, но это просто не приносит мне удовлетворения. Я лучше сыграю концерт вживую и попробую таким образом расширить свой кругозор.

- Была ли у вас когда-нибудь собственная звукозаписывающая компания? 

СС: У меня ее не было, но я делал пластинки специально для лейбла под названием Tone Center. Для меня это были действительно замечательные дни в середине 80-х годов, в то время не было большого количества фьюжна, поэтому данные материалы стали весьма востребованными среди узкой аудитории. Мы записывали пластинки именно для этой аудитории, и они продавались довольно хорошо. Я получил бюджет в 20 000 долларов, и мы могли легко записывать то, что хотели. За пять лет я записал около 14 альбомов. Это был чрезвычайно творческий период. Теперь, если я хочу сделать запись, я должен заплатить за нее сам. Ни одна звукозаписывающая компания не скажет: «вот вам 20 000 долларов». Сейчас люди начали просто скачивать музыку и не платить за нее, поэтому звукозаписывающим компаниям нет никакого смысла финансировать подобные альбомы. Когда я делал пластинки для звукозаписывающих компаний, они давали мне полную свободу творчества. Я не думаю, что это необычно. Так было и с Journey в те дни. Так было, когда я делал свои собственные записи с Vital Information для Columbia Records. Аргумент, что мы находимся в лучшем положении из-за того, что звукозаписывающие компании больше не диктуют нам, что нужно записывать, совершенно для меня не актуален. Хорошая звукозаписывающая компания всегда знает, кто вы как артист и что вы будете записывать.

- Как бы вы подытожили влияние интернета на вашу карьеру? 

СС: Для меня, я бы сказал, данное воздействие было довольно негативным. У меня была компания звукозаписи, которая финансировала мои альбомы, и они продавались достаточно хорошо, чтобы позволить мне выпускать все новые и новые пластинки. Все кончено, потому что люди не платят за музыку. Я не вижу в этом ничего хорошего. Гонорары стали просто смешными. Даже при наличии сервисов подписки, легко скачать любую запись бесплатно. Это просто немыслимо.

- Используете ли вы потоковые сервисы?  

СС: Я использую iTunes. Только что, кстати, начал судебный процесс по этому делу. Не использую Spotify или Pandora из принципа.

- Я думал, что какая-то ваша музыка доступна на Spotify? 

СС: Сначала я сказал своей звукозаписывающей компании BFM, что не хочу быть на Spotify, но они решили, что часть моей музыки должна быть доступна там. Мы поговорили об этом, и в итоге все-таки договорились. Так что я думаю, что да, какая-то часть моей музыки там есть. Крупный лейбл получает деньги за использование записей своих артистов, и большую часть этих денег артист никогда не видит. Я не знаю, как распределяются деньги, потому что это слишком трудно отслеживать.

- Как потребитель, видите ли вы привлекательность в подобных сервисах? 

СС: Абсолютно. Но я покупаю много музыки и в первую очередь потому, что не хочу быть все время онлайн.

- Гипотетически, если бы кто-то записал ваше выступление и выложил его на YouTube, вы бы сочли это нежелательным? 

СС: Раньше я был категорически против этого. Но теперь я немного успокоился. Главная проблема с людьми, публикующими материал, заключается в том, что качество звука, как правило, ужасное, это заставляет меня съеживаться от неудовольствия, я просто не могу это слушать.

- Вы когда-нибудь просили удалять подобные материалы? 

СС: Иногда, если это действительно оскорбительно, то да. YouTube довольно хорошо относится к таким вещам.

- Спасибо, что уделили время, Стив. 

СС: Конечно. Хотите пойти на крышу? Оттуда открывается прекрасный вид.